Эти уникальные залежи и оправдывали существование земной базы, карьера, завода и порта. Более ничего примечательного на планете не было. Время от времени сюда наезжали биологи. Туристы же сей, пусть и землеподобный мир, игнорировали.
…Не тот объект. Абсолютно гладкая, лишенная гор, морей и иных радующих глаз достопримечательностей, покрытая фиолетовой тундрой, освещенная багровым угольком едва тлеющего солнца, планета ввергала в тяжелую меланхолию любого путешественника, обладающего нормальным эстетическим чувством. Я в этом убедился, лишь только взглянул на бесконечную, слегка заснеженную равнину, сизо-бурое небо и хилые земные ели, высаженные вокруг привокзальной площади.
Но даже все вышесказанное не могло до конца объяснить того тоскливо-безнадежного чувства, что охватило меня, едва я очутился в скудно освещенном вестибюле и услышал из потрескивающих динамиков роковые слова: «Транзитный рейс Крюгер — Земля откладывается ориентировочно на 12 часов в связи с неприбытием в порт лайнера „Никколо Макиавелли“ по техническим причинам. Дополнительная информация будет сообщаться по мере ее поступления».
Я шепотом выругался и стал ждать. Пассажиров, желающих улететь в сторону Земли, оказалось порядочно. Даже мелькнула мысль — и откуда их столько? — но оживления, обычного в такого рода местах, здесь не было. Напротив, никогда еще я не встречал столь угнетающего зрелища. Унылые фигуры бесцельно слонялись по холлам и галереям, никто, собравшись в кружок, не пел походных песен, не толпился в баре, кегельбане и бильярдной, не осаждал игровые автоматы. Иные, правда, что-то через силу читали, смотрели на экраны видеотронов, а большинство просто спало в креслах, но чувствовалось, что и во сне им тоже скучно.
Чем-то все это напоминало инсценировку мифа о царстве мрачного Аида.
Я умел и любил быстро сходиться с людьми, но здесь народ подобрался удивительно неконтактный. Мне вроде и отвечали на вопросы, однако разговора не получалось, собеседники смотрели на меня тусклыми глазами и явно старались побыстрее отделаться от назойливого и чересчур громогласного новичка. Я быстро почувствовал себя так, как если бы пытался навязать дискуссию об итогах футбольного матча посетителям зала древних рукописей в Национальной библиотеке.
«Да что же это такое?! — мысленно воскликнул я. — Словно их тут всех муха цеце покусала…» — вспомнил я подходящее сравнение из дневников моего любимого Стенли и решил действовать. Я в конце концов репортер космического журнала, имя мое достаточно известно, надо обратиться прямо к начальнику. Пусть выручает. Я согласен хоть на беспилотный лихтеровоз, лишь бы вырваться из этого болота…
Однако никого из руководства я не обнаружил, а миловидная девушка-диспетчер в бело-зеленом комбинезоне проявила явное нежелание перейти к неформальному общению и, не приняв во внимание даже редакционного удостоверения, прозрачно намекнула на неуместность нахождения посторонних в служебных помещениях. И, не дожидаясь, пока я выйду, уткнулась в какую-то невыразимо скучную книгу, состоящую, похоже, из одних таблиц и графиков. Я почти уже смирился со своей участью, стал подумывать, не упасть ли и самому в объятия Морфея, но на глаза попался яркий, красный с золотом киоск универсального терминала всеобщей информационной сети. Последнее время мне приходилось читать только новости месячной давности, более свежая пресса туда, где я был, не доходила.
А здесь можно получить любое, самое свежее земное издание. Эта перспектива меня взбодрила. Однако пульт, зазывно подмаргивая индикаторами, ни на одну команду не реагировал. И лишь когда я набрал на клавиатуре индекс родного журнала, внутри установки началась активная деятельность. Потом с немыслимой скоростью застрекотал принтер, и в лоток вывалился свеженький, еще теплый экземпляр. Я узнал его по формату и верстке. Иллюстрации тоже были традиционно хороши, вот только текст автомат отпечатал по-корейски! Попытки исправить положение увенчались тем, что я стал обладателем еще четырех аналогичных копий.
Чувства, овладевшие мной после такого афронта, несколько рассеяли наваливавшуюся сонную одурь. Вновь захотелось сделать что-то, позволяющее если и не покинуть немедленно столь негостеприимный порт, то хотя бы придать своему здесь пребыванию более осмысленное содержание.
На одном из междуэтажных переходов я увидел малозаметную дверь явно служебного вида. И дверца эта была немного приоткрыта. На всякий случай оглянувшись по сторонам, я скользнул в словно специально для меня приготовленный вход. Зачем — неизвестно.
Внутри служебной зоны было тихо, безлюдно, горел яркий свет, вдоль длинных коридоров тянулись пучки всевозможных кабелей и волноводов, под потолком вдоль, а также и поперек шли ряды разноцветных труб, решетчатые площадки висели над машинными залами, наполненными агрегатами неведомых предназначений, и, разумеется, здесь мои мысли и ощущения не имели ничего общего с теми, что овладели мной наверху. Вместо уныния и апатии вновь появился интерес к жизни, легкое приятное возбуждение исследователя и даже неуловимое, как радиация, но вполне реальное ощущение близкой опасности.
Короче, я вновь почувствовал, что живу. Толкнув очередную массивную дверь, оснащенную кремальерным запором, я оказался в просторном помещении типа ангара или пакгауза. В углу, среди десятков ящиков, контейнеров и иных упаковок грузов, которые в старину назывались «генеральными», я увидел первого нормального на вид человека — могучего и неумеренно бородатого парня. Этот бородач, показавшийся мне смутно знакомым, возлежал на обширном ложе, изготовленном из тех же ящиков, мягких тюков и разноцветных то ли парусов, то ли тентов. Он читал толстую бумажную книгу, ел салями, откусывая от целого батона, и отхлебывал кофе из литровой термосной крышки.
Парень увидел меня и тоже узнал. Сделал приветственный жест, с усилием проглотил слишком большой кусок и вытер губы.
— Привет, журналист. Ты чего тут?
— Проездом, — ответил я, волевым усилием пытаясь вспомнить, как парня зовут и кто он такой. Одно из неудобств профессии — тебя знает гораздо больше людей, чем знаешь их ты.
— Сочувствую, — кивнул парень. — Давно?
— Что давно? — не понял я.
— Загораешь здесь давно? — спрашиваю.
— Нет. Часа четыре…
Парень презрительно фыркнул:
— Я уже третьи сутки.
Я уважительно присвистнул.
— И что, все время здесь? Хотя неплохо устроился. А что везешь? И куда?
— На Землю, конечно. А груз у меня особый. От него отходить больше чем на полчаса не положено. Ребята меня сюда прямо с поля перетащили, так и живу. Плохо, сменщика у меня нет, а то сидел бы я тут. Давно бы уже в город смотался. Тебя, помнится, Игорь зовут?
— Игорь… — Я присел с ним рядом. — Какой тут город, откуда?
— А меня — Володя. Город — это я так просто сказал. Поселок, конечно. Все равно лучше, чем здесь. Гостиница хорошая, кафе, девушки встречаются, потанцевать можно…
Это показалось мне интересным.
— А все же, что у них стряслось? Ни от кого добиться ответа не могу. Или не знают, или говорить не хотят. И народ какой-то странный.
— И то и другое. Я тут еще вчера с одной девчонкой познакомился. С узла связи. Когда РД на базу давал. Обещала выяснить. А потом пропала. Сменилась вроде. А остальные серьезные чересчур. Но получается так, что корабля скоро не будет. По ряду признаков. Боюсь, не авария ли. Тогда плохо, застрянем накрепко. А ты меня как нашел?
— Да я и не искал, — честно признался я. — Случайно в служебный ход сунулся, ну и решил посмотреть…
— Ясно, — кивнул Володя. — Располагайся. Вдвоем веселее будет. Есть хочешь?
Но мне располагаться не хотелось. Увлекла новая идея. Раз корабля скоро не ожидается, вполне можно навестить поселок. С целью ознакомления. Второй раз я сюда вряд ли попаду. Прибытия звездолета я в любом случае не прозеваю, а если уж ночевать, так лучше в гостинице, чем в пакгаузе на ящиках. Так я и сказал.
— Смотри, дело хозяйское. Тогда слушай совет бывалого человека. Вон там, где погрузочная аппарель, есть дверца. Через нее выйдешь к посадочному комплексу, потом влево по бетонной дорожке, она ведет к трассе. Недалеко, метров 500. По трассе в поселок идут автокары. С рудника. Груженые. Которые пустые, те наоборот. Не спутай. Роботы, само собой. Махнешь любому — остановится. И езжай. Когда кар свернет от ворот к заводу — спрыгивай. И вдоль ограды прямо к гостинице «Горняк» и выйдешь. А там уж — лови момент… Я бы тоже с тобой пошел, но — сам понимаешь… Вернешься — расскажешь. А если что-нибудь прилетит, я тебя вызову…
Володя многозначительно пошевелил пальцами в воздухе, но ничего больше не сказал и вновь взялся за книгу.
— Что читаешь? — по привычке спросил я, пытаясь рассмотреть обложку.